По мнению Международного валютного фонда (МВФ),
динамика экономических показателей в глобальном масштабе будет
продолжать ухудшаться, причем сильнее, чем предполагалось ранее. В
интервью Handelsblatt глава МВФ ДОМИНИК СТРОСС-КАН прогнозирует, что
выздоровление мировой экономики начнется лишь в первой половине 2010
года, а также выступает за то, чтобы Германия, Франция и Великобритания
ускорили темпы очищения балансов своих банков.
— Г-н Стросс-Кан, в последнее время появились робкие признаки
экономического выздоровления. Президент США Барак Обама упомянул даже о
«проблесках надежды». Неужели самое плохое у нас уже позади?
— Я бы так не сказал. С одной стороны, налицо продолжение значительного
ослабления, к примеру внешнеэкономической деятельности. Но одновременно
появляются и некоторые позитивные сигналы. Это два встречных процесса,
однако дна кризиса мы еще не достигли. В МВФ мы считаем, что
выздоровление начнется лишь в первом полугодии 2010 года.
— Насколько сильно еще упадет мировая конъюнктура?
— На этой неделе мы представим наш прогноз, и он будет хуже, чем
предыдущий. До сих пор мы предполагали, что минусовой рост глобальной
экономики окажется в пределах 0,5—1,0%. Теперь же мы ожидаем еще более
слабых показателей.
— Достаточно ли усилий в борьбе против кризиса предпринимает,
например, Германия? В преддверии саммита «двадцатки» именно в США ее
подвергали резкой критике за недостаточную помощь экономике. Однако при
этом упускалось из виду, какие громадные средства ФРГ направляет в
социальную систему. Кто тут прав, по вашему мнению?
— Это неправильная дискуссия. Конечно, можно рассуждать о том, что
некоторые страны могли бы сделать больше, однако то, что имело место,
было сделано согласно нашим рекомендациям: обеспечить глобальные меры
по поддержанию конъюнктуры в объеме 2% от ВВП. Таким образом, каждый
внес в это свою лепту. С другой стороны, раздавались и критические
голоса, что США мало интересуются регулированием финансовых рынков. В
конце же концов единое мнение и по мерам стимулирования конъюнктуры, и
по вопросам регулирования было достигнуто.
— Но конъюнктура и регулирование — это только одна сторона…
— Конечно, мы ведь уже в течение нескольких месяцев твердим о
необходимости навести порядок по кредитам в балансах банков. И говорим
ли мы в связи с этим о ФРГ, других странах Европы или же о США — везде
работа по этому направлению движется чересчур медленно. Конечно, хорошо
что создаются пакеты по оживлению конъюнктуры, принимаются новые меры
регулирования и уничтожаются налоговые оазисы в Карибском бассейне, но
основной-то проблемой остаются банковские балансы.
— Видимо, эту проблему труднее обосновать на публике?
— Разумеется, общественности проще объяснить появление долгов, если ты
на эти деньги строил мосты и школы, а когда говорят, что надо влезть в
долги для того, чтобы помочь банковскому сектору, то есть помочь тем,
кто, собственно, и несет ответственность за все нынешние проблемы и
трудности, то преподнести это с политической точки зрения, конечно же,
труднее. Именно поэтому Германия, Франция, Великобритания — все они
недостаточно оперативны в плане очищения банковских балансов.
— На примере США сейчас хорошо видно, какое это сложное дело. От
людей хотят, чтобы они просто поверили в правильность действий тех, кто
пришел сейчас чистить балансы банков…
— Может быть, верить и нужно, но главное — необходимо действовать. МВФ
располагает опытом 120 банковских кризисов. Основной их урок: ты ни за
что не добьешься выздоровления экономики, пока не приведешь в порядок
балансы банков. Пожалуйста, ты можешь отложить эту работу на потом, но
тем самым ты отодвинешь и сроки возобновления экономического роста.
Возьмите пример Японии: пока не были решены проблемы с банками, не было
и никакого проку от всех вложений в оживление конъюнктуры.
— В экономику сейчас и в ближайшие месяцы закачиваются многие миллиарды. Насколько велики в этой связи инфляционные риски?
— В краткосрочной перспективе риск инфляции равен нулю. Сейчас нам
скорее следует опасаться дефляции. И последствия дефляции для
экономического роста могут быть ужасными. В то же время было бы
неверным утверждать, что в долгосрочной перспективе пакеты мер по
оживлению конъюнктуры никоим образом не скажутся на удорожании товаров
и услуг. Поэтому нам заранее необходимо иметь стратегию выхода из этой
ситуации, то есть план действий на период после подавления кризиса и
возвращения в нормальную ситуацию публичного финансирования. Такой план
должен стать составной частью каждого пакета мер по поддержке
экономики.
— Так что, отбой инфляционной тревоги?
— Я задаю вопрос: где больше риска? Возможность инфляции через два-три
года гораздо менее вероятна, чем риск негативного роста сегодня. Это
касается и вкладчиков банков. Многие из них потеряли много денег из-за
падения курсов акций и цен на недвижимость, а это с инфляцией никак не
связано. Так что потерять деньги можно и без инфляции.
— Не способствует ли косвенно МВФ возрастанию опасности инфляции
ввиду того, что сам получил от «двадцатки» так много миллиардов
долларов? Речь все-таки идет о дополнительных 500 млрд долл.
наличностью и еще 250 млрд долл. в форме международной резервной
СДР-валюты.
— Эти суммы не являются, на мой взгляд, гигантскими по сравнению с
вливаниями минувшего года, которые начали производить ФРС США и ЕЦБ. Я
их действия никоим образом не критикую, ведь глобальная экономика этого
от них требовала. Но свои возможности должны быть и у третьих стран,
возможности использовать СДР, когда свои валютные резервы исчерпаны.
Само даже наличие такой опции способно сократить длительность кризиса.
И потребность в этом существует.
— Надолго ли хватит МВФ запаса наличности в 750 млрд долл., которыми он теперь располагает?
— Мы не знаем, что будет завтра. Но утроение суммы наличности — это
гигантский шаг. Лично я мечтал только о ее удвоении до 500 млрд долл.
Конечно, теперь мы располагаем более широкими возможностями и большим
доверием. Однако и запросы к нам соответствующие: 50 млрд для Мексики и
20 млрд для Польши уже в пути, наверняка будут еще просьбы и из других
государств.
— Эти суммы направлены уже в соответствии с новой гибкой кредитной
линией, которую недавно открыл МВФ. В данном случае заемщикам пришлось
выполнить гораздо меньше условий, чем это имело место прежде. Неужели
мы являемся свидетелями изменения политики МВФ по отношению к
предоставлению кредитов?
— Нет, дело обстоит следующим образом: есть страны, которые проводят
правильную финансовую политику, однако кризис застал их врасплох. И то,
что мы даем им деньги, совсем не означает, что мы распрощались с
концепцией кондициональности. Государства же, которые согласованную
фискальную политику не проводят, в будущем смогут получать от МВФ займы
лишь тогда, когда возьмут на себя обязательство соблюдать определенные
правила. Касается это, к примеру, Венгрии, Украины или же Пакистана.
Другие страны просто стали жертвами кризиса, собственных ошибок они не
совершали. Для них деньги у нас есть.
— И все же не происходит ли именно сейчас неких основополагающих изменений в политике МВФ?
— Тут вы, конечно, правы: свою политику мы изменяем в том смысле, что
меняем подход к выдвигаемым нами условиям. В прошлом мы слишком часто
концентрировали свое внимание на соблюдении условий, которые,
собственно, с проблемой ничего общего не имели. И делали это просто
потому, что полагали, что такая-то политика лучше подходит для такой-то
страны, даже тогда, когда это напрямую с причиной кризиса никак связано
и не было. Иногда мы требовали проведения в стране реформ, что нередко
приводило к значительным политическим проблемам. Сейчас же во главу
угла мы ставим именно причины.
— До саммита «двадцатки» некоторые надеялись, что МВФ мог бы стать
могущественным контролером рынков и своего рода сторожевым псом мировой
экономики. Из этого ничего не вышло. Почему?
— Вы правы только отчасти. Я абсолютно не стремился превратить МВФ в
глобального контролера. Создавать правила не наша задача. Наша задача
состоит в том, чтобы позже, когда эти правила уже существуют, следить
за тем, чтобы они вошли в практику национальных законодательств. Однако
МВФ в качестве системы раннего предупреждения приближающихся кризисов —
да, эту обязанность мы на себя возьмем.
— Известно, что вы тот человек, который не боится сказать правду в
глаза даже очень могучему партнеру, например США. В качестве
представителя системы раннего предупреждения вам придется делать это
гораздо чаще. Как это будет воспринято?
— Действительно, некоторым это не особенно нравится. А от этого ведь
зависит эффективность системы раннего предупреждения. Когда над головой
чистое голубое небо, а ты говоришь, что вскоре его затянет облаками и
начнется шторм, то политики отвечают: о’кей, приходи, когда начнется
буря. Политики не любят плохие новости до тех пор, пока не увидят их
уже у себя на пороге. Однако если мы серьезно относимся к своей роли
системы раннего предупреждения, то именно это нам и придется делать:
смело предупреждать о грозящей опасности.
— В связи с кризисом дебаты по поводу права МВФ на существование
затихли. Вы снова понадобились в качестве пожарной команды. Можно ли
сказать, что кризис случился для МВФ очень вовремя?
— А следующий ваш вопрос будет о том, не сами ли его в своих интересах
организовали? (Смеется) Однако если использовать ваше же сравнение с
пожарной командой: когда в течение длительного периода времени пожары
не случаются, то всегда найдутся люди, которые спросят: а зачем нам
вообще еще нужны пожарные? Но зато когда где-то вдруг снова что-то
загорится, то они же будут рады, что мы еще на месте.
МАРКУС ЦИНЕР (ПЕРЕВОД АЛЕКСАНДРА ПОЛОЦКОГО)